Форум » Персоналiи » Воробьевы » Ответить
Воробьевы
dzick: ВОРОБЬЕВ Анисим (дон.)(?-?) — Казак станицы Нижней Курмоярской, ? округа, Всевеликого Войска Донского. Станичный писарь. "...Приложение к рапорту полкового есаула Дубовского от 20 Января. 1794 года, Января 17 дня, посланные генерал-майором Дмитрием Мартыновичем Мартыновым в Верхнюю Чирскую и Пятиизбянскую станицы с приказом Нижней Курмоярской станицы Казаки Фрол Исаев и Кудин Варфоломеев, по возвращении, нижеследующее объявили: Едучи мы во оные станицы за Донскою стороною и доезжая до Есауловского Аксая, близ Чаусова хутора, где усмотрели заставу при одном чиновнике, а как его звать и чей прозывается не знаем, и человек до пятидесяти казаков, от кой мы убоясь поворотили назад в Потемкинскую станицу и из оной же, по узнанию, что оная застава с того места съехала, паки поехали в показаныя станицы, то-ж за Донскою стороною и как стали подъезжать к Нижней Чирской станице, где встретила нас отряженная от Кобылянской станицы то-ж застава - четыре казака, которые нас, взяв под арест, отобрав от нас дела и связанных, повели в Кобылянскую станицу, при чем нам объявили, что о вас де всюду из вашей Нижней Курмоярской станицы и неизвестно кем знать дано, что вы едите с делами и везде вас караулят, и по приезде в оную Кобылянскую станицу объявили станичному атаману, который приказал посадить нас в колоду; а как сажали нас в колоду тут били нас многия Казаки кулачьями, кому сколько угодно было, и переночевали мы в колоде утром сделался у них сбор, и станичный атаман сделал об нас доклад и требовал от станицы, что с ними учинить; то на доклад станица приказала нас высечь плетьми, и представить в комиссию в Есауловскую станицу; то тут же жестоко нас секли в четыре плети, а некоторыя пиночьями и каблучьями, а атаман насекою, сколько кому угодно было и прибили до полусмерти; а, по окончании боя, потащили нас за волоса и посадили паки в колоду, и тут мучили тирански, наступая нам на ноги, а другия валят на сторону колоду и ломают нам ноги; и отправили нас в показанную комиссию в Есауловскую станицу и, при отправлении отобрали от нас собственные наши одну арчашную подушку, один потник и две чрезарчашные подпруги, одну плеть и переметные сумы; и по привозе-ж в Есауловскую станицу то-ж посадили нас в колоду весьма при жестоком бою, и сделали станичный сбор; а станичный атаман сделал об нас доклад и требовал от станицы, что с ними учинить, на что станица сказала - вывесть нас в круг, то во оной и повели в коем круге и собрано было Казаков сот до пяти, ибо со всех развратных пяти станиц во оной Есауловской станице было по сту человек с полковыми чиновниками, атаманами и стариками и с станичными печатями, в котором круге начали нас спрашивать что от кого вы и куда посланы; на что мы им по самой справедливости объявили: мы де посланы от генерала Мартынова в Верхнюю Чирскую и Пятиизбянскую станицы с приказом; причем они еще спросили, где теперь генерал Мартынов, и кто при нем из господ есть, то мы им, как теперь генерал в нашей Нижней Курмоярской станице а с ним из господ есть, по самой справедливости объявили и тут они во оном кругу вычли двоекратно те дела, с которыми мы посланы были, и после того паки станичный атаман сделал об нас доклад и требовал от онаго круга, что с нами учинить: отпустить или держать, то на тот доклад все единогласно закричали - не надо их держать, а высечь их плетьми и пусть едут в свое место; и тут нас так жестоко секли, что клали по три раза на голом льду, при чем и вымогали из нас, что скажите не было ли еще такого вам от генерала словесного приказа, на что мы им отвечали, что кроме письменных дел никакого нам приказания не было; и во оном же круге слышали мы между ими разговор, что напрасно отпустили присыланных стариков, а надо бы их впустить в станицу и всех побить, а так же надо нарядить за генералом Мартыновым команду и догнать его и выпустить из него черевы, что-б они к нам более не ездили, а равно и всех по станицам чиновников и Казаков, для чего они не стояли за отчизну, повырежем и как дождемся тепла, то все пойдем на город Черкаск и заколим генерала Иловайского и выберем себе иного войскового атамана и тогда пойдем в Санкт-Петербург, и хотя они и говоря, что дождемся тепла, но из свирепства их видится, что и прежде пойдут по станицам к своей злобе наклонять: при чем же еще слышали, что за побегом станицы их капитана Исая Кирьянова из оной станицы дом его хотят сжечь и потому мы по окончании всего как они нас отпустили возвратились в свою станицу, а письменные дела остались у них, Исаева и Варфоломеева, за неумением грамоты с рукоданной просьбы у подлинного подписал Нижней Курморяской станицы станичный писарь Анисим Воробьев.." [Побег с Кубани трех Донских полков в 1792 году, бунт на Дону и поселение станиц, вошедших в состав Кубанского конного полка. Почетного Члена Кубанского Областного Статистического Комитета Е.Д.Фелицына. Екатеринодар, Типо-литография А.П.Сташевского 1895 г.] ВОРОБЬЕВ (дон.)(?-?) — Казак станицы ?, ? округа, Всевеликого Войска Донского. "...Приложение № 3 к ...рапорту генерал-майора Мартынова Рапорт писаря Котельникова генерал-майору и кавалеру Дмитрию Мартыновичу Мартынову от 16 января, 1794 года 14 числа сего месяца послан я от господина премьер-майора Варлама Денисова к Вашему Превосходительству о происшествии буйства в Пятиизбянской станице и с представленными к нему Верхней Чирской станицы от полкового писаря Филипова при рапорте от Есауловской, Кобылянской и Нижней Чирской станиц к доставлению в полк господина подполковника и походного атамана Тимофея Денисова порученным бежавшим от того полка Казакам Пятиизбянской - Тулаеву и Верхней Чирской - Воробьеву кои намерены идти на Бахмут, а теперь находятся в домах письменными о их непокорстве, в копиях, сведениями к рапортам, адресованным на имя господ бригадира Дмитрия Иловайского и подполковника судьи Василия Манкова, при коем и оные сведения приложены в проезде мимо Кобылянской атаманом и стариками был я допрашиван, нет ли каких у меня касающихся до поселения делов и намерены были сделать обыск, однако без того в путь до Есауловской отпустили. Наслышась о вящем буйстве оной станицы, убоясь во избавление попасти ему, господину Денисову, и просим благонамеренным, равно и себе неминуемого страдания возможным средством оставшись от подводчика, в приметном месте, закопал я тот рапорт с двумя о том-же правительству рапортами в снег, коих по просьбе моей, оной Есауловской станицы диакон чаятельно отыскать и доставить может. Все те станицы имеют единственное мнение на протекающей здесь реке помереть; невероятно им кажется, что есть в наряде имянное ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА повеление, в доказательство чего бывший у меня проводником Есауловской станицы Казак Михей Зотов на любопытство мое сказал: если-бы де действительно было повеление, то не так бы де с ними поступали как теперь ласковостью, а давно-б пушками всех разстреляли. Вчерашнего числа, в бытность мою в этой Есауловской станице, слышал от сотника Тита Попова, что находятся у них по одной сотни Нижней Чирской и Кобылянских Казаков, готовящихся на отражение, купно с Есауловскими, при случае нападения на их каких-либо войск. Положено их согласием посылаемых от Вашего Превосхолительства, самих Вас и прочих к себе не пускать, а в насиловании всех порезать: к лучшей же осторожности очистили имеющиеся у них (числом до шести) пушки, и он Попов, хотя и имел намерение Ваше Пр-ство о том уведомить, но не было никаких средств. Потемкинские, состоящие в сем наряде Казаки имеют равное тем бунтующим станицам согласие; они письменным сообщением Есауловскую станицу обещались еженедельно о всех случаях происходящих в благонамеренных станицах уведомлять; то самое сообщение, в копии доставленное от вышеписанного писаря Филипова, приложено при оном же от господина майора Денисова зарытом мною в снегу рапорте; кроме волнования, по тем пять станицам ничего, клонящегося к спокойствию не заметил..."[Побег с Кубани трех Донских полков в 1792 году, бунт на Дону и поселение станиц, вошедших в состав Кубанского конного полка. Почетного Члена Кубанского Областного Статистического Комитета Е.Д.Фелицына. Екатеринодар, Типо-литография А.П.Сташевского 1895 г.] ВОРОБЬЕВ Николай Иванович (куб) - уроженец станицы Тихорецкой, Кубанской обл., расстрелян по приговору ЧК и захоронен на полигоне в подмосковном Бутово. (Л.С.) ВОРОБЬЕВ Василий (куб)(?-?) - Знаком отличия Военного ордена Св. Георгия 4-й степени № 149024 был награжден казак 2-й сотни 8-го Кубанского пластунского батальона Кубанского Казачьего Войска Василий Воробьев «за личные подвиги, мужество и храбрость, оказанные им разновременно в боях против японцев» (РГИА. Ф. 496. Оп. 3. Д. 850. Л. 142). ВОРОБЬЕВ Николай Николае¬вич (дон.) - рожд. 1908 г., ст. Новочеркасской; талантливый поэт, журналист, от 1950 г. профессор Института иностранных языков Министерства обороны США. Донской кадетский кор¬пус и высшую школу закончил заграницей. Помимо педагоги¬ческой деятельности, знакомит американских слушателей Ин-ститута с православными песно¬пениями, казачьими и русскими народными песнями, создал из них хор переменного состава и численности, от 120 до 180 человек. За 12 лет существования, хор много раз участвовал во Всеармейских состязаниях, по¬лучил три первых приза и мно¬го - вторых. Проф. В. собирает материалы по истории Дона, состоит сотрудником журн. Роди¬мый Край и Казачьего Словаря, почетный член Союза русских инвалидов за рубежом. В 1965 году, отдельным изданием, вы¬шла его поэма "Кондратий Булавин", крупное произведение классического типа (Казачий Словарь Справочник). Что такое казачество? Что такое Казачество? – спрашиваешь ты меня, внучек. Просто так, в миг один, не расскажешь... Нет, не только лампасы и лихость, и не алой черкески сукно, что свободными складками льется, серебром отливает и чернью, и на солнце горя газырями... Нет, не крымских барашков папаха; не нагайка с мудреною вязкой, что подчас под горячую руку по спине непокорной гуляет. Не седло с дорогою насечкой и не дедовской шашки каленый, вострый иссиня-серый клинок, не отцова щербатая пика, и не дедов чекмень темно-синий... Это все – только внешнее, внучек, и не раз оно в жизни менялось, приходя и в веках исчезая... Не пойми меня накривь, голуба, – есть и в этом особая прелесть, и беречь это надо с любовью. Но не в этом вся суть – как в орехе в золоченом, что с елки свисает: не одна ведь на нем позолота, ведь ее соскрести и не штука; ну, а суть-то в зерне, в сердцевине, в том, что кроется под скорлупою. Так и здесь: соскреби позолоту, загляни-ка на дно, да поглубже, и внимательно, взглядом орлиным, приглядись-ка, родной, к сердцевине. Что ж отыщешь ты в недрах глубоких, что нутро тебе скажет в ответ? А ответит оно тебе словом, словом легким, как сон, как пушинка, но которое трудно дается, разве только трудами да кровью. Это слово – «СВОБОДА», за это наши древние пращуры бились и своею соленою кровью напоили ковыльные степи. Вот за чем, за какою заморской, красоты неописанной, Птицей устремлялись на Дикое Поле от жестокого гнета крестьяне, из походов далеких драгуны, из Литвы недовольные шляхтой, от мурзы узкоглазый татарин... Вот за что казаки умирали, заслоняя своею же грудью, а о жизни своей и не мысля... Вот что гнало людей на чужбину, где над небом сиял полумесяц – на турецкую вел на сторонку свое войско Некрасов Игнатий – за полками полки да обозы, всё за той же заморскою Птицей... И еще своим взглядом орлиным ты отыщешь заветное слово: «СПРАВЕДЛИВОСТЬ». Не к сердцу ли казачьему приросло оно, слилось, застыло?.. «Произвол» – незнакомое слово. «Справедливо», «По Правде», «По-Божьи» – так решали присудом народным, так по совести дело рядили... Против Кривды стеной восставали, поднимался Степан да Кондратий – не за прибыль, не личное благо, а за Правду, за общее дело! Так вставали зловещею тучей против нечисти красной станицы, так потом, от стыда заалевшись, с головою опущенной долу, принимали колючую Правду от Баяна в плененной столице. И хотя уберечь не сумели, передав чужакам на расправу, но в душе-то казачьей, я верю, заодно были все с Митрофаном... Слово «ВЕРНОСТЬ» кровавою нитью пронизало историю нашу. Слово «ВЕРНОСТЬ» спиною широкой подпирало кремлевские стены. Не отцы ль наши шарили пикой по степям на российских границах? Не одиннадцать разве дубовых, в медь окованных, было ворот – у царей по далеким границам? Кто держал там бессменную стражу, Русь от ворога обороняя? Верность крепкая, верность до гроба, но... и сами ее ожидали. И уж если вставала щетиной наша грива – так, видно, недаром... Не суди Казака по лампасу, а суди по делам да по мыслям – вот на этом Казачество зиждет вековые свои основы. (Н.Н. Воробьев), Источник: «Родимый Край» (Париж), №57, март-апрель 1935 ВОРОБЬЕВ Эдуард Аркадьевич - глава московского отделения СПС, генерал-полковник в отставке. Эдуард Аркадьевич Воробьев, публично выступивший против ввода войск в Чечню в декабре 1994 г., рассуждает о начале чеченской кампании и о том, какие уроки извлекла российская армия из этой войны. Вы отказались возглавить ввод федеральных сил в Чечню в декабре 1994. Были ли шансы предотвратить силовой сценарий? Предотвратить силовой сценарий было возможно до принятия решения Совета Безопасности под председательством Президента Ельцина. Все участники Совета Безопасности, кроме министра юстиции, насколько мне известно, проголосовали за применение силы. Хотя Совет Безопасности в соответствии с Конституцией является совещательным, консультативным органом, а окончательное решение принимается Президентом. И вот таким образом окружение Ельцина и Совет Безопасности сыграли злую шутку по отношению к Президенту. Именно они подталкивали его к принятию силового решения. По моему мнению, потом подтвержденному многими экспертами в СМИ, не все возможности не силового решения чеченской проблемы были исчерпаны. Если бы был хоть какой-то посыл со стороны федеральной власти в направлении Дудаева, который не единожды обращался по разным каналам, ища возможность сесть за стол переговоров, но развитие ситуации пошло по другому сценарию. Расскажите, в чем состояла ваша позиция? Как развивались события в те последние дни перед началом войны? Что касается моей личной позиции, то главное командование сухопутных войск, где я был первым заместителем главкома сухопутных войск, не имело никакого отношения к планированию этой операции. Хотя Северокавказский военный округ организационно подчиняется главкому сухопутных войск. По логике вещей, если бы операция поручалась командующему Северокавказским военным округом, то эту задачу от министра обороны или от начальника Генштаба соответствующей директивой должен был получить главком сухопутных войск. А потом он уже определил бы, кто будет привлечен к её проведению, кто ее возглавит, кто будет планировать. Но не первый заместитель, то есть я, ни начальник главного штаба сухопутных войск к операции не имели никакого отношения. Более того, нам даже тактично рекомендовали, не запрещали, но рекомендовали, не звонить в Северокавказский округ своим подчиненным и не уточнять, чем и как они занимаются, «чтобы мы не отвлекали их от дела». И когда операция началась, это было 11 декабря 1994 года, если я не ошибаюсь, я в это время как первый зам главкома, с группой генералов и офицеров осуществлял проверку Ленинградского военного округа. И я до самого последнего момента, считал, что да, будут распространяться слухи о возможном применении силы для того, чтобы оказать психологическое давление на Дудаева и его окружение для того, чтобы они отказались от своих замыслов. Но армейские силы применяться не будут. Находясь в Ленинградском военном округе, я с сожалением узнал, что начался ввод войск сразу с нескольких направлений. Когда 17-го числа я вернулся из этой служебной поездки, меня тут же встретили в аэропорту Чкаловское и спросили, есть ли у меня полевая форма, потому что нужно будет срочно вылететь в Чечню. В тот же день я улетел туда. Мне была поставлена задача: прибыть в Моздок для оказания помощи командующему Северокавказским округом в организации работы на пункте управления, поскольку у меня был практический опыт в этом вопросе. По прибытии я в течении трех дней непосредственно занимался этой задачей, и там же совершенно случайно узнал, что меня направили не столько для того, чтобы я помог организовать работу на командном пункте, а для того чтобы я немного вник в обстановку и в перспективе возглавил командование операцией вместо генерала-полковника Алексея Митюхина. Это я узнал от своего однокашника, который уже уволился из вооруженных сил и стал генералом казачьих войск, который там находился для того, чтобы принять участие в тыловом обеспечении войск продовольствием. Я сначала в детали операции не вникал, потому что даже командующий войсками округа, руководивший операцией, всячески давал понять, что мне к карте управления операцией подходить не следует, потому что это не в моей компетенции, хотя я по положению был несколько выше, чем командующий войсками округа. Узнав от сослуживца о том, что я сюда направлен для того, чтобы возглавить командование операцией, я стал уже целенаправленно изучать состояние действующих и прибывающих туда войск. И вот на основании этого анализа я пришел к выводу, что эта операция совершенно неподготовлена, что она не готовилась на исполнение, она готовилась на устрашение. Вы, наверное, помните шапкозакидательские высказывания бывшего министра обороны, Павла Грачева, о том, что можно все решить одним полком за два часа. Назвать это решение непрофессиональным оскорбительно по отношению к этому слову. Я обнаружил, что войска не были подготовлены с точки зрения освоения своей специальности, командиры не знали своих подчиненных, подразделения не были сколочены, так как только что начался учебный год, подразделения и части были собраны из различных частей округа, они не были как следует экипированы, артиллеристы были назначены на минометные должности, механики-водители не знали, как управлять танками. А когда мои бывшие подчиненные по Центральной группе войск, прибывшие из Ленинградского и Уральского округов, стали просить меня, чтобы им дали возможность позаниматься где-то с личным составом, это было лишним подтверждением того, что личный состав не слажен, не обучен и не готов к выполнению этой задачи. Когда сержанты и наводчики боевых машин стали просить о том, чтобы им показали, как заряжаются БМП, даже у меня, достаточно опытного человека, сердце дрогнуло. Как посылать таких людей в бой, если они просят о самом элементарном. Обо всем этом я доложил начальнику Генерального штаба генерал-полковнику Михаилу Колесникову. Начальник Генерального штаба сказал: «Ну что, мне министру об этом докладывать?» Я сказал: «Да, доложите министру». И когда мне позвонил министр и спросил, как обстановка, я ему ответил, что он обстановку знает, что я доложил ее начальнику штаба. И когда он мне сказал о том, что генерал-полковник Митюхин заболел и его надо подменить, я повторил, что свою позицию я уже высказал. А все-таки можно ли было что-то сделать, чтобы операция прошла более успешно и с меньшими потерями? Кстати, начальник Генерального штаба меня спрашивал, что можно сделать в этой ситуации. Я ответил, что нужно дать войскам возможность подготовиться и эта подготовка займет до трех месяцев в зависимости от рода войск. А если речь идет о штурме Грозного, то сделать это, по моему мнению, следует по-другому: нужно разделить Грозный на сектора, за каждым сектором назначить округ, и каждый командующий войсками округа сформирует подразделения из своего округа, проведет подготовку, организует взаимодействие сначала на картах, потом на макете местности. И только после этого, после организации взаимодействия, можно принять решение о штурме. Что же касается назначения меня на должность командующего, то я сказал, что смена командующего обстановку не изменит. Войска не готовы к выполнению операции. Я не говорю даже о том, что была психологическая неготовность применять силу в своей стране. У нас такого опыта не было, и мы даже гордились тем, что наша армия в своей стране не применяется. После того как состоялся этот разговор с министром, он сказал: «Ну ладно, разбирайтесь там, я сегодня прилечу». Это было 20-е декабря. И он действительно прилетел, Митюхина на командном пункте уже не было, был начальник штаба генерал-лейтенант Потапов. Министр заслушал доклад начальника штаба, но заслушивать особенно было нечего, потому что все войска остановились, никто не имел успеха в продвижении. Только группа генерала Рохлина вышла в тот район, который ей был назначен, остальные «застряли», встретив организованное сопротивление. Появились первые жертвы. Плюс еще неблагоприятные погодные условия – слякоть, дождь, невозможно было применить высокоточное оружие – все было против федеральных войск. Кроме того, не был использован важнейший фактор в такой ситуации – внезапность, а он мог быть на стороне федеральных войск. Я не могу назвать ни одного компонента успеха, который бы присутствовал или был использован при проведении этой операции. Я уверен, что в самом начале, в замысле, применение силы на поражение не предусматривалось. Годы подтвердили мою уверенность. Есть еще и гражданская позиция. Она состоит в том, что как я уже сказал, в своей стране по тем временам для применения армии нужно было преодолеть серьезный психологический барьер личного состава. Меня спрашивали, привез ли я какой-то официальный юридический документ, защищающий военнослужащих в случае, если будет применена сила и появятся жертвы. Такого документа не существовало. Это тоже влияло на людей. И только позже появилось какое-то письменное решение и.о. Генерального прокурора, которого, кстати, потом в тюрьму посадили. Он брал на себя всю ответственность за применение силы. Но это было не решение Государственной Думы, это было даже не решение Президента. Необходимо было остановиться, осмотреться и понять, что можно сделать, чтобы дальше не втягиваться в эту кровавую бойню. На совещании министр назвал фамилии тех, кто должен был остаться для проведения операции, остальные должны были вернуться на свои рабочие места. Среди них моей фамилии не было. Мне же министр сказал, что во мне разочарован и мне нужно подать рапорт об отставке. Я ответил, что он у меня готов. С тех пор прошло больше 10 лет как мы с министром ни разу не встречались, то была наша последняя встреча. Я уехал вместе с теми генералами и офицерами, которые оказались в Моздоке лишними. 21 числа я уже был дома, в Москве, и утром подал рапорт об отставке главкому сухопутных войск. До апреля шло рассмотрение этого рапорта, сначала рекомендовали рапорт отозвать, потом пытались определить по какой статье меня увольнять, приглашали в прокуратуру. Я сказал, что готов написать объяснение и настоял на том, чтобы было вынесено постановление прокуратуры. Такое решение было вынесено: отказ в возбуждении уголовного дела ввиду отсутствия состава преступления. Чем отличались действия федеральных сил в первой и второй чеченской войне? В 1996-м году второго ввода войск не было, войска там уже находились. Другое дело – количество этих войск то увеличивалось, то уменьшалось, была ротация. Вторая кампания, по моему мнению, была развязана не федеральными войсками. Она была спровоцирована боевиками, которые из Чечни вторглись на территорию Дагестана. И в этом смысле ответные действия я оцениваю положительно, потому в этот раз федеральные войска воевали вместе с народом Дагестана, который создал народное ополчение. Они вместе стали выбивать боевиков с территории Дагестана. Тогда были затронуты национальные чувства дагестанцев. Я очень положительно отношусь к совместным действиям дагестанцев и федералов в этой операции, в этом чувствовалось единство армии и народа. Если бы население Дагестана не поддерживало федеральные войска, то тогда не было бы такого успеха в уничтожении и выдворении боевиков. Местные жители были проводниками на местности, выводили войска в тыл и на фланг противника. Я знаю примеры, когда дагестанцы сами просили военных уничтожить огнем свой дом, в котором засели боевики, потому что те осквернили его своим присутствием. Поэтому на первом этапе я оцениваю эту операцию положительно. Но был и второй этап этой кампании. Когда боевики стали убегать на территорию Чечни, нужно было приостановить военную операцию, и для этого должно было подключиться политическое руководство. Дело в том, что Масхадов, будучи тогда официальным президентом, заявлял о том, что вторжение в Дагестан это дело рук Басаева, что это провокация, а он сам к этому никакого отношения не имеет. Коли это так, то когда формирования боевиков стали возвращаться на вверенную Масхадову территорию, подошел момент ему определиться. Тогда политическое руководство должно было, по моему мнению, приостановить наступление и Масхадов должен был быть поставлен перед выбором: или действовать совместно с федеральными силами и бороться с ослушавшимися его боевиками, или, в конце концов, занять нейтральную позицию, тогда бы его 2-х тысячная гвардия не участвовала в операции, или, если он отказался бы от того и другого, то тогда ему пришлось бы признать, что Басаев действовал с его согласия. Все это нужно было сделать, приостановив операцию у границ Чечни и заставив Масхадова определить свою позицию. Это было выгодно во всех отношениях. И для международного сообщества, которое бы увидело, что Россия не хочет вести там геноцид, а создает условия, чтобы решить проблему меньшими потерями. Это был бы сигнал и для СНГ, это и для внутренней политики было бы выгодно – показать взвешенную позицию власти. И это нужно было и для самих вооруженных сил – они сделали бы все, чтобы предотвратить дальнейшее применение силы. Если бы Масхадов оказался с боевиками, применение силы было бы доказательно оправдано. Но ничего подобного не случилось, и даже некоторые генералы тогда говорили, что если наступление будет приостановлено, они сорвут с себя погоны. Но политическое руководство промолчало, или было согласно с такой тактикой, или побоялось генералов. Как вы с точки зрения профессионального военного, оцениваете тактику и стратегию чеченских сепаратистов? Это грамотные диверсионно-подрывные действия. Я не хочу их называть партизанскими, потому что я к партизанам отношусь с большим уважением. В Чечне мы наблюдаем диверсионно-подрывные действия. У них отличное знание местности, высокая профессиональная подготовка, опора на население – вот три основные причины, которые делают эти диверсионно-подрывные действия успешными. Даже если не говорить о финансовой поддержке, в том числе и из-за рубежа, этих трех внутренних причин достаточно для того, чтобы действия боевиков были продолжительными. Менталитету кавказского народа не присуще доносительство, даже если они хотят мира, доносить они не станут. В этом трудность, с которой сталкивается наша разведка. Даже те, кто не хочет боевиков, занимают пассивную позицию, а она, по сути дела, идет на пользу сепаратистам. Это тоже относится к недостаткам в планировании этой операции. Перед любой операцией осуществляется оценка местности, района боевых действий, населения: оно может вести себя нейтрально, может сотрудничать с федеральными силами или активно или пассивно, быть на стороне противника. Крайне важно учитывать менталитет народа зоны боевых действий. Важно подчеркнуть и тот факт, что местность там особая, горно-лесистая, пересеченная. Тактика ведения войны очень сильно зависит от местности. Горно-лесистая местность – это самый сложный рельеф для ведения боевых действий. Местность тоже была на руку боевикам. Как, по вашему мнению, отразилась чеченская война на российской армии? Какие уроки должно вынести военное руководство из этой войны? Необходимость реформирования вооруженных сил возникла еще до чеченских событий. После распада СССР изменилась не только численность вооруженных сил, но и сами цели и задачи. Изменилась геополитическая, геостратегическая обстановка и доктрина, изменилась общественно-политическая формация. Абсолютно бóльшая часть боеготовых соединений осталась за пределами России, а внутренние округа стали приграничными. Около 80% предприятий ВПК остались в России, но они могли самостоятельно выпускать только 15% конечной продукции. Чечня же показала, что в стране даже в условиях мирного времени должны быть соединения и части, которые находились бы в постоянной боевой готовности, которые в очень короткий срок могли бы приступить к выполнению боевого задания. Кроме того, на мой взгляд, Чечня показала, что применение призывного контингента в своей стране чревато большими опасностями. Что вызывает не только недовольство, но и внутренний протест военнослужащих и граждан, потому что это не общая война, когда объявляется всеобщий призыв, это выборочное применение войск. И третий момент, это уже чисто военный вывод: наши войска должны быть готовы к действиям на любых направлениях, не только на западном равнинном театре боевых действий, как у нас это делалось раньше. Войска должны быть готовы воевать и в горных районах, и в горно-лесистой местности. Какая-то часть войск должна быть готова воевать и в таких сложнейших условиях. Что же касается глобальных выводов, то боевые действия в Чечне показали, что вооруженные силы Российской Федерации не готовы к таким действиям, что слабое место – это планирование операций. При тщательной подготовке такая операция была бы возможна. И есть еще один вывод: военнослужащие должны быть защищены и юридически, и идеологически, материально и технически обеспечены таким образом, чтобы не было таких потерь и ошибок. В целом, это говорит о том, что надо учить войска тому, что необходимо на войне. Учеба солдат – не в классах, не на плацу, а в поле, потому что именно поле – академия солдата. Без такой учебы в мирных условиях осуществить подобную чеченской операцию без больших потерь практически невозможно.
Ответов - 0
полная версия страницы