Польский кавказец

Форум » Исторiя » Польский кавказец » Ответить

Польский кавказец

donogo: В одном из эмигрантских изданий была помещена такая статья, которую мне перевели с турецкого: "Гуссейн Данагуй Родился в Дагестане. Служил в одном из полков «Дикой дивизии». Полком командовал поляк. После развала русской армии Хусейн Данагуй не пожелал оставлять любимого командира и с Кавказа через всю Россию... прибыл вместе с ним в Польшу. Здесь он поступил в Уланский полк, командование над которым принял его командир. С полком он героически прошел всю войну, сражаясь с большевистскими отрядами, пытавшимися разрушить молодую польскую государственность. После войны еще долгое время он был в полку, пока его командир не вышел в отставку. Жители города Несвежа, где стоял полк, часто имели возможность наблюдать за стариком-кавказцем, сидящим на сером арабе в полном национальном костюме при шашке. Своего араба Хусейн берег и по выходе из полка говорил, что надеется увидеть Кавказ и его старый боевой товарищ еще сослужит ему службу. В 1933 г. Хусейн тяжело заболел и умер. Похоронили его в Несвеже. За гробом шли и поляки и мусульмане". Главный персонаж статьи, двоюродный брат моего прадеда. Его письмо прадеду я откопал в местном архиве ФСБ, где хранится дело прадеда (расстрелян в 1927 г.) В письме автор указывает свой адрес, называя Польшу, г.Несвеже. Однако как мне объяснили город Несвеже раньше был на территории Польши, а сейчас - в Белоруссии. Кто любезно может объяснить, что за уланский полк, кто был командиром-поляком? Что вообще можно узнать из представленной статьи? Знаю, что в Польше в то время было очень много кавказцев-эмигрантов, ими издавались журналы, газеты, создавались общества и пр.

Ответов - 45, стр: 1 2 3 All

donogo: И в следующем номере журнала обнаружился некролог. Таким образом Хусейн похоронен в г.Несвеж, что сейчас в Белоруссии. Есть ли у кого информация о состоянии там кладбища, т.е. существуют ли там старые захоронения и пр.?

69: A eto naszol pro Danagujewie. Po polskomu i ruuskomu jazyku. Programma piriewodila na ruuskij jazyk i niemnogo jest plocho no wy możetie proczitat. pozdrawlaju wsiech znakomych i Druziej -Wienczyslaw Kowalski Białystok. Czasopismo: Reflektor nr 24 strona 5-6 Autor MICHAŁ ROMASZKIEWICZ („G. W.") DIEDUSZKA Zobaczyłem go po raz pierwszy na dziedzińcu koszar w Białymstoku, w dniu 3 maja roku 1927. Przed ołtarz polowy, przy którym odbyć się miało nabożeństwo, zajechał dumny i prosty w swej kozackiej kulbace. niczym wizja jakaś czasów minionych: siwa papacha, zielony beszmet, zdobny dwoma rzędami ładunków, kindżał u pasa, szabla ,,szaszka", nagan w skórzanej pochwie – śnieżno biała broda, wachlarzem na piersi leząca. Patrzyłem zdumiony, nie mogąc pojąć, co znaczyć ma ta postać egzotyczna, zbrojna od stóp do głów; zdziwienie moje potęgował jeszcze tkwiący wśród kudłów papachy orzełek, oraz srebrne galony wachmistrza wojsk polskich, zdobiące beszmet czerkieski. Na piersi, w dziwnej zgodzie, rosyjski krzyż św. Jerzego obok Krzyża Walecznych, o wstążce trzykrotnie miedzią okutej. Jak się później dowiedziałem, był to ,,oswojony" czerkies, nazwiskiem Danagujew, niegdyś ozdoba ,,dzikiej dywizji", osobliwą koleją losów dożywiający dół swoich na łaskawym chlebie w pułku ułanów Rzeczypospolitej Polskiej. Kiedy i jak znalazł się w armii polskiej, — nie wiem dokładnie; dość, ze uprzykrzywszy sobie służbę u bolszewików, których zresztą jak przystało na wolnego mieszkańca gór kaukaskich i prawowiernego wyznawcę Proroka, szczerze nie cierpiał, dosiadł pewnego pięknego dnia swego kabardyńca i przejechał sobie najspokojniej, pod obustronnym ogniem, na drugą stronę frontu. Przygarnięty przez formujące się oddziały polskie, przystał do nich duszą i calem, i bił kogo mu kazano z sumiennością mahometańską i nieporównywalnym męstwem urodzonego wojownika, którego rzemiosłem jest wojna. Ulubionym jego sportem było rozprawianie się w pojedynkę z drobnymi patrolami bolszewickimi, podjeżdżał do nich drobnym kłusem, nie budząc wskutek swego stroju podejrzeń, i wdawszy się w pogawędkę, puszcza znienacka w ruch kindżał; popodrzynawszy wrogom gardła, wracał zadowolony truchcikiem do szeregu.. A miał już wtedy lat... blisko siedemdziesiąt! Całą wojnę polsko bolszewicką przebywał Danagujew w l0 pułku ułanów, u boku płk. Obuch-Woszczatyńskiego, który go niezmiernie lubił i stale przy sobie trzymał, mając w nim najpewniejszego gońca i zwiadowcę. Stary opłacał mu bezgranicznym przywiązaniem Pamiętam, jak kiedy po latach,, pułkownik Obuch przyjechał w odwiedziny do pułku, którym w czasie wojny dowodził, osiemdziesięcioletni czerkies biegi zdyszany przez cały wielki majdan, zęby go powitać i widziałem łzy kapiące mu na siwą brodę, kiedy pułkownik objął go i ucałował. Zawarcie pokoju było dla Danagujewa ciężkim ciosem. Podoficerem zawodowym nie mógł zostać po pierwsze z po wolu dawno przekroczonej granicy wieku, po wtóre jako niepiśmienny, i wreszcie ponieważ ani słowa po polsku nie umiał, mimo paroletniej służby w naszym wojsku. Wracać nie miał dokąd, do żadnej emerytury nie miał prawa, jako prosty i to nieregularny żołnierz. Sytuację, zdawało się beznadziejną rozwiązał akt łaski głowa państwa, mianujący starego wojownika dożywotnim, tytularnym wachmistrzem służby czynnej w dziewiątym pułku ułanów, oczywiście bez żadnych obowiązków za to z prawem trzymania własnego konia. Cywilnym czytelnikom należy się wyjaśnienie, co to jest tytularny wachmistrz służby czynnej, którego nie należy utożsamiać z wachmistrzem zawodowym. Podoficer służby czynnej cię pobiera gaży, tylko żołd, wynoszący kilka złotych miesięcznie, otrzymuje wikt z kotła lub strawne, oraz umundurowanie. Tym sposobem ,, łaskawy chleb „ Danagujewa nie obciążył zbytnio skarbu państwa, dając jednak staremu czerkiesowi możność oczekiwania śmierci konno i zbrojno, jak przystało wojownikowi .. Z czasem Dagujew przyzwyczaił się do warunków pokojowych. Lubiany przez wszystkich w pułku i uważany po trochu za maskotę pułkową, Żył sobie spokojnie w koszarach, hodując kozy i barany, które pasły się na skarpach za stajniami; — tylko w miarę posuwania się starości coraz bardziej wracał do swych kaukaskich zwyczajów. Co jakiś czas na przykład zarzyna barana i sprzedawszy comber oraz udźce, resztę mięsa krajał w paski, wędził i suszy na zapas. W kwaterze swej założył, ku rozpaczy mającego nadzór nad budynkami wachmistrza — profosa, palenisko z płaskich kamieni, na którym w żelaznym kociołku warzył baraninę. Konia swego, którego nikomu dotknąć nie pozwalał, sam zawsze czyścił i karmił. Nigdy też nie przywiązywał go do wspólnego koniowiązu; miał swój własny palik, wbijany w ziemię w pewnej odległości od stajen. Na ten palik nakładał własnoręcznie z wikliny upleciony, okrągły kosz bez dna, do którego kładł siano. Długo nie mogłem zrozumieć, jaki cel może mieć takie urządzenie, aż wreszcie gdzieś wyczytałem, że jest to sposób, stosowany przez koczowników, a zabezpieczający konie od napadu wilków. Konie przywiązane rzędem do jednego kołka, jedzą sobie wygodnie z okrągłego kosza, i zwrócone wszystkie zadami na zewnątrz, mogą się skutecznie bronić przed wilkami. W r. 1923 spadło na Czerkiesa nieszczęście. Koń jego wierny, na którym całą wojnę przebył, padł ze starości. Danagujew rozpaczał po jego stracie jak po rodzonym dziecku; trzy dni i trzy noce siedział przy trupie konia, płacząc i zawodząc. Na widok ludzi, którzy chcieli uprzątnąć padło dostawał napadu złości i groził rewolwerem. Uspokoił się na wieść, że dowódca pułku, ulitowawszy się nad jego rozpaczą, podarował mu starego siwego araba, też już łaskawego chleba obok w orkiestrze pułkowej jedzącego. Jazdę konną uważał Daganujew za jedyny środek lokomocji, godny mężczyzny. Pójście pieszo, choćby tylko do kancelarii po żołd, albo do kantyny po machorkę poczytywałby sobie za poniżenie; — ponieważ* jednak kwatera jego leżała dalej od stajen, niż od dowództwa pułku, musiał staruszek (czyli, jak go wszyscy w pułku zwykli nazywać, „dieduszka") iść pół kilometra z kubaką na plecach, po to, żeby pojechać konno około czterystu metrów, poczym, powróciwszy do stajni i rozsiodławszy konia, dźwigał znowu siodło do domu. Zapytany dlaczego tak niepraktycznie postępuje, wyjaśnił z powagą, że to zupełnie co innego; Do konia można i należy iść pieszo, ale za interesem—nigdy! Mimo sędziwego wieku trzymał się na koniu wspaniale i twierdził, iż jazda nigdy go nie męczy. Jak przystało na mahometanina, Danagujew był niesłychanie uczciwy i sumienny. To tez łatwo sobie wyobrazić jego oburzenie, kiedy raz dostawca paszy, żyd, nazwał go złodziejem za to, że „wziął" z wozu naręcze siana dla konia. Usłyszawszy to, stanął w pierwszej chwili jak wryty; potem podszedł, założył starannie siano swemu siwkowi, i wziąwszy z kwatery kindżał, zaczął go systematycznie ostrzyć na brusie, służącym do toczenia szabel. Na zapytanie po co ostrzy kindżał, odparł lakonicznie; „Rezat budu" Kogo? — Żyda—brzmiała krótka i beznamiętna odpowiedź. Ponieważ żadne perswazje nie odnosiły skutku, a wiadome, było, że staruszek gotów jest istotnie zamiar swój wykonać, uprzedzono kupca o grożącym mu niebezpieczeństwie, radząc mu, zęby starał się jakoś „dieduszkę" ułagodzić. Nie poszło to jednak łatwo. Na wszelkie propozycje ugody, Czerkies odpowiadał niezmiennie: „rezat budu''. Dopiero okup 10 złotowy. złożony przez wystraszonego żyda, zdołał go jakoś ułagodzić. Dzięki niesłychanie skromnym potrzebom i mahometańskiej trzeźwości, miał stary zawsze, mimo groszowych dochodów, niewielki zapas gotówki, który stanowił kasę pożyczkową dla wszystkich podoficerów pułku. Procenta nie pobierał, uważając to za lichwę niegodną żołnierza; chętnie też zgadzał się na prolongaty, pod warunkiem jednak, żeby punktualnie, w terminie płatności przyniesiono imi całą kwotę w gotówce. Znający ten jego zwyczaj podoficerowie, składali się zazwyczaj na potrzebną kwotę, i sumienny dłużnik stawiał się w terminie u „dieduszki* z pełnymi garściami drobnych, poczym następowała ustalona długoletnią tradycją prze mowa: — Widzicie dieduszka ot, przenoszę wam wszystko, co jestem winien. Ciężko mi bardzo, bez grosza zostanę, ale oddaję. Ani godziny się nie spóźniłem! Staruszek wówczas niezmiennie proponował prolongatę. Jeśli jednak zdarzyło się, że ktoś zaniedbał tej formalności i nie przyniósł w terminie pieniędzy, zostawał odsądzony od czci i wiary, a kredyt U „dieduszki' miał już na wieki zamknięty. W roku, zdaje się 1925 zawieziono Danagujewa do Grodna, żeby mógł zobaczyć Prezydenta Rzeczypospolitej, który miał tam przyjechać na jakąś uroczystość. Po powrocie, stary długo kręcił głową; widać coś mu się nie podobało. W końcu przyznał, że wszystko było bardzo pięknie, — tylko dlaczego „ takaja u gosudara cywilnaja forma " u takiego Pana żeby było cywilne ubranie! W osiemdziesiątym roku życia Danagujew postanowił się ożenić. Wynalazł gdzieś, o jakieś sto kilometrów od miasta, rodzinę Tatarów mahometan; pojechał tam parę razy, oczywiście konno, w odwiedziny, i widać był miłym gościem, skoro został zaproszony na święta. Spędził u nowych przyjaciół cały miesiąc „Ramazam", poszcząc przepisowo cały dzień, a po zachodzie słońca opychając się różnymi tłustymi i pieprznymi smakołykami, które jego strusi żołądek znakomicie znosił Po święcie „Bejram" wrócił do pułku zachwycony i odmłodzony, i zaraz, prosił dwóch wachmistrzów, żeby mu w charakterze drużbów pomogli porwać narzeczoną. Ci jednak wytłumaczyli mu, że to i koszt, i kłopot z babą, więc po głębszym namyśle zrezygnował nie bez żalu, z matrymonialnych projektów. Przed paroma tygodniami spotkałem w Warszawie jednego z oficerów dziesiątego pułku;—pierwsze moje pytanie było o „dieduszkę". — Dieduszka? —Nie żyje. Wiesz, ten siwek, co mu go pułkownik darował, zdechł. Sury tak się teraz przejął, że aż się rozchorował. I już nie wstał. Znaleźli go w jego kwaterze; leżał zupełnie ubrany, z szaszką przy boku i kindżałem u pasa. Бялысток. Журнал: Рефлектор номера 24 сторона 5-6 Автор МИХАИЛ РОМАШКЕВИЧ („Г. В.") ДИЭДУШКА Увидел его после раз перв ши на дворе казармы в Бя лымстоку, в дне 3 мая года 1927. Перед полевым алтарём, у которого состаяться ему, за ехал гордый и прямой в своей ко зацкей седлу. Ничего видение какая-то прошедших времён: Седая папаха, зелёный бэшмэт, украшенный двумя правительствами грузов, кинжал у пояса, сабля ,, шашка", Наган в кожаных ножнах - сьнежно белая борода, веером на лезшей груди. Смотрит поражённый лэм, не имея возможность понять, что значить должен этот вид эгзотыч на, вооружённая от стоп в головы; зди вене моё усиливал ещё застревающий среди патл папахы орлёнок, и серебряные галуны вахмистра польских армий, украшающее черкесский бэшмэт. На груди, в странном согласии, русский крест св. Ежего возле Креста Храбрых, о ленточке троекратно медью окованной. Как я позднее узнал, был это ,, приученный" черкес, наз вискем Данагуев, некогда украшение ,, дикой дивизии", особенную ко льют судеб прикармливающую яму своих на милости в полке ула новолуние Польской Республики. Когда и как он нашёлся в польской армии, - я не знаю точно; Достаточно, из отравивши себе служи бэн у большевиков, которых впрочем как пристало на свободном меш каньца кавказских гор и правовер нэго приверженца Пророка, искренне не страдал, сел некий пенк нэго дня своего кабардыньца и проехал себе наиболее спокойно, под двусторонним огнем, на вторую сторону фронта. Приюченный формирующим себя польские отделения, пристал к ним душой и дюймом, и бил кого ему велели с суменно магометанскую стён и несравнимым мужеством родившегося воёв ника, которого ремесло война. Любимым его спортом было рассуждание себя в одиночку с маленькими большевистскими патрулями, подъезжал к ним маленький клу сэм, не вызывая вследствие своего наряда подозрений, и ввязываться в разговор, пускает внезапно в движение кинжал; поподжинавши врагам горла, возвращался удовлетворённый рысцой к ряду.. А ему уже тогда лет... Близко се дэмдесёнт! Целую польско большевистскую войну пребывал Данагуев в ль0 полка улан, у бока плк .. Обух-Вощатыньскего, который его незмер не любил и стали у себя три мал, имея в нём самый надёжного курьера и разведчика. Старый оплачивал ему безграничной привязанностью Помню, как когда через лета,, полковник Обух приехал в посещения к полку, которым во времени войны он доказывал, осемде сенчёлетни черкес беги здыша ны через целая большая площадь, зубы его приветствовать и я видел слёзы ка пёнце ему на седую бороду, когда полковник обнял его и поцеловал. Заключение мира было для Данагуева тяжёлым ударом. Подо профессиональный фицерэм не мог зо стоять во-первых из после зоба давно нарушенной границы века, после второго как неграмотный, и наконец потому что ни слова по-польски не умел, несмотря на паролетней службу в нашей армии. Возвращаться он должен не куда, в никакую пенсию он не имел прав, как прямой и это нерегулярный солдат. Ситуацию, полагалось безнадёжной развязал акт милости голова государства, назначающий старого воина пожизненным, номинальным вахмистром активной службы в девятом полке улан, очевидно без никаких долгов зато с правом держания собственного коня. Гражданским читателям полагаться объяснение, что это тыту лярны вахмистр активной службы, которой не полагаться отождествлять с профессиональным вахмистром. Подо фицер активной службы тебя получает жалованью, только жалование, выносящий нескольких золотых в месяц, получают харчи из котла или перевариваемое, и обмундирование. Этим способом ,, добрый хлеб „ Данагуева не нагрузил слишком клада государства, дая однако старому черкесови возможность ожидания смерти кон ну збройно, как пристало во ёвникови .. Из иногда Дагуев пшизвы подкрадывался в мирные условия. Любимый через всех в полке и полагаемый после троху за полковый талисман, Он жил себе спокойно в казармы, выращивая коз и баранов, которые паслись на откосах за конюшнями; - Только в меру двигания старость всё больше он возвращался в своих кавказские звы чаюв. Что какое-то время например зажи на барана и продавши корейка и ноги, остаток мяса льдина ял в пояса, коптил и сушит на запас. В квартире своей он заложил, к отчаянию имеющего надзор над зданиями вахмистра - профоса, топка из плоских камней, которых на в железном котелке он варил баранину. Коня своего, которого никому дотронуться не разрешал, сам всегда чистил и кормил. Он никогда тоже не привязывал его в общий конёвёнзу; Имел свой собственный колышек, вбиваемый в землю в некой одлегло сти от стаен. На этот колышек накла он дал собственноручно из лозы упле чёны, круглую корзину без дна, в которого он клал сеяли. Я долго не мог понять, у какой цели может естьь такое устройство, пока наконец где-то я вычитал, что это способ, применяемый кочовни кув, а предохраняющий коней от нападения волков. Привязанные кони правительством в один кол, едят друг другу удобно из круглой корзины, и возвращённый всех задами наружу, могут эффективно бро нить перед волками. В 1923 г . упало на Черкеса несчастье. Конь его верного, на котором он целую войну пробыл, упал из старости. Данагуев отчаивался после его потери как после родного ребёнка; Три дня и три ночи се он происходил у трупа коня, плача и заводя. На вид людей, которые хотели убрать упало он получал нападения злобы и грозил револьвером. Он успокоился на известие, что командир полка, сжалившись над его роз коробят, он подарил ему старого си вэго араба, тоже уже благосклонен хлеба рядом в полковый оркестре едящего. Верховую езду считал Дагануев за единственная середина передвижения, год ны мужчины. Выход пешком, хоцьбы только в канцелярию после жалования, или в столовой после махорку после читывал бы себе за унижение; - Потому что * однако квартира его лежала далее стаен, чем от командования полка, ему сеял старушек (то есть, как его вши сци в полке привыкли звать, „диэдушка") идти полкилометра с кубакон на спинах, после того, чтобы бы поехать верхом вокруг четырёхсот метров, почым, вернувшись в конюшню и расседлавши коня, дьви гал снова седло домой. Запы пляс почему так практически поступает, выяснил с серьёзностью, что это совершенно что другого; В коня можно и полагаться идти пешком, но слишком делом-никогда! Он несмотря на престарелого век держался на коне великолепно и утверждал, же езда никогда его не мучит. Как пристало на магометанина, Данагуев был необыкновенно почтит вы и добросовестный. Это тезисов легко со бе вообразить его возмущение, когда раз поставщик корма, еврей, назвал его вором зато, что „взял" из воза охапку сеянная для коня. Услышавши это, остановился в первом моменте как вкопанный; Потом он подошёл, он заложил тщательно сеяли своей сивке, и взявши с ква тэры кинжал, начал его сыстэма тычне точить на брусе, служат профилей для качения шабэль. На запы дешёвое зачем точит кинжал, он отпёр лаконично; „Рэзат буду" Кого? - Еврея-звучала короткая и бэзна ментна ответ. Потому что никакие уговаривания не относили следствия, а известное, было, что готовый старичок действительно намерение своего выполнить, предупредили покупателя о грозящей ему опасности, советуя ему, зубы старался кое-как „диэдушкэн" улагодиць. Не пошло это однако легко. На всякие предложения соглашения, Черкес отвечал нет переменчиво: „рэзат буду''. Лишь выкуп 10 злотовы. Составной через спугнутого еврея, сумел его кое-как улагодиць. Благодаря необыкновенно скромным необходимостям и магометанской тшезь вости, был у старого всегда, несмотря на грошовые доходы, небольшой запас наличных, которых составлял ка ссудную сэн для всех после дофицерув полка. Процента не после берал, считая это за ростовщичество не достойную солдата; Охотно тоже зга дзал себя на пролонгацию, под ва рункем однако, чтобы пунктуально, в термине платёжа принести ими целую сумму в наличные. Знаёнци этот его обычай после дофицерове, складывались обычно на нужную сумму, и сумен ны должник являлся в термине у „диэдушки * с полонами горстями маленьких, почым наступала установленная многолетнею традицией напирает язык: - Вы видите диэдушка от, я переношу вам всё, их должен стэм. Тяжело мне очень, без гроша я останусь, но отдаю. Ни часа я не опоздал! Стару шек тогда неизменно предлагал пролонгацию. Если однако сталось, что кто-то запустил этой формальности и не принёс в термине денег, оставался отказанный от почёта и вя ры, а кредит У „диэдушки' имел уже на всё время закрытый. В году, полагается 1925 за везли Данагуева в Гродна, чтобы он мог увидеть Президента Республики, который имел там пшие хаць на какое-то торжество. После после вроче, старый долго крутил головой; Видать что-то ему не нравилось. В конце он признал, что всё было очень красиво, - только для чего „ такая у государа цивильная форма " у таких Вас чтобы была гражданская одежда! В восьмидесятом году жизни Данагуев он постановил жениться. Он отыскал где-то, о какое-то ста ки лёмэтрув от города, семью Эта тарув магометан; Поехал там несколько разы, очевидно верхом, в посещения, и видать был милым гостем, если он приглашён на праздники. Провёл у новых друзей целый месяц „Рамазам", постясь официально целый день, а после запада солнца обкармливая себя разными жирными и перечными лакомствами, которые его страусов желудок отлично сносил После „Бэйрам" свято вернулся к полку восхищённому и омоложенному, и сейчас, просил двух вахмистра, чтобы ему в характере шаферов помо гли похитить невестой. Тебе однако объяснили ему, что это и издержки, и беспокойство с бабой, итак после более глубокого раздумья отказался не без скорби, из матримониальных проектов. Перед несколькими неделями спот калом в Варшаве одного из офицеров десятого полка;-перв ше мой вопрос было о „диэдушкэн". - Диэдушка? -Он Не живёт. Знаешь, эта сивка, что ему его полковник дарил, издохнуьб. Суры сургуч тэра перенервничал, что даже он заболел. И он уже не встал. Нашли его в его квартире; Лежал совершенно одетый, со шашкоо у бока и кинжалом у пояса.

69: Ja jeszczo pierewiol tiekst katoryj ja ransze pisal po polskomu jazyku. Вахмистр Хусэин Данагуев был Черкесэм из Дагестана. Он служил как вахмистр в царской Дикой Дивизии. В Польшу он прибыл вместе из Витославэм Порчыньским, более поздним полковником и командир 10 ПУЛь. Перешла целая боевая дорога вместе с 10 ПУЛь. Был на жаловании сверхсрочного унтер-офицера. Очень цветной вид. Постоянно носил наряд черкесского горца, на голове имел папахэн. Конфедератку он накладывал только тогда, когда падал дождь, чтобы не разрушить своей шапки. У всех в полке считал чудаком он, но любили его. В своей родине он оставил жену, крошка двух сыновей, офицеров царской армии. Один из них погиб во времени Первой мировой войны, а второй раненый потерял оба ноги. Раза некого на фронте во времени стоянки в деревне, сталась такая история с Хусэинэм. Хусэин сидит под забором крестьянского двора и точит свой кинжал. Товарищи из полка спрашивают зачем, и узнали, что это на крестьянина, которого через момент Хусэин он зарежет. -За что? -Спрашивают перепуганные товарищи. Оказалось, что Хусэин повесил на плотв крестьянина револьвер, а этот глупый крестьянин вместо смотреть защищает, украл её. Он потеряет жизнь и конец! Командир немедленно объявил сбор, потому что знал, что с Черкесэм не имеет жартув.Зналязлы три револьвера товарищей из полка. Пододвинули их Хусэинови, как те, которых нашли у крестьянина. Хусэин осмотрел всех, но он сказал, что никакой не он. Жизнь крестьянин снова повисла на волоске. Командир просил Черкеса так очень, что этот сжалился, выбрал самый хороший револьвер из пожертвованных и все могли передохнуть. Наиболее однако Богу духа винный крестьянин. Хусэин Данагуев на старое летает он хотел вернуться в родину, на Кавказ, но на границе велеть ему обратили оружие. Как это он джигит должен вернуться домой после войны без оружия! Никогда! Взяли бы его за труса и человека без чести. Остался, итак в Польше в смерть. В 10 ПУЛь был в начало лет тридцатых. Потом он поселился в имуществе товарища из армии, князя Радивилла в Несьвежу.

donogo: В каком же из полков "Дикой Дивизии" он служил? По 2-ому Дагестанскому конному полку он не значится.

donogo: А на днях получил от Владимира Богданова из Минска фото нашего героя, оказавшегося полным кавалером, о чем я не знал. Теперь предстоит выяснять за что получил и когда, видимо все за ПМВ.

arslan: http://historialis.com/news/3124.html

donogo: arslan Спасибо большое за ссылку. Это статья о Хусейне, как я понял в белорусской газете.

guest: http://www.10pul.idl.pl/viewpage.php?page_id=5

donogo: Да этот сайт мне знаком. Спасибо Вам.

Wladzislaw: donogo пишет: Хусейн похоронен в г.Несвеж, что сейчас в Белоруссии. Несвиж всегда был в Беларуси :) В Несвиже небыло мусульманского кладбища, ближайшее в Клецке. Там нужно искать могилу.

donogo: Wladzislaw Мне сообщили, что недалеко от Несвижа есть татарское село Осмолово. Там, на местном кладбище и был похоронен мой прадед, есть, говорят, и могила. Вот теперь надо ехать туда и сфотографировать могилу.

arslan: http://www.mzr.pl/pl/pt/pt8.pdf

Wolodia: Дорый вечер! Я попал на Ваш майль на сайте про Кирее Василим Фадиевиче.Вон был родном братом матери моей бабушки - Лидии Василиевны Колосовской - по мужу Добжанской. По очередй ейе родной брат ето Колосовский Володимир Василиевич. Вся семья с дедов Козаки. Я польский офицер, в пенсии. Ниже мой сын, в оцалевшей, оригинальной черкеске. Привет из Варшавы Володимир РЫЦЕРСКИЙ -- Włodzimierz Jakub RYCERSKI Liczba załączników: 2 — Pobierz wszystkie załączniki Pokaż wszystkie obrazy IMG_0116.JPG 1835 KB Wyświetl Pobierz IMG_011

Wolodia: Дорый вечер! Я попал на Ваш майль на сайте про Кирее Василим Фадиевиче.Вон был родном братом матери моей бабушки - Лидии Василиевны Колосовской - по мужу Добжанской. По очередй ейе родной брат ето Колосовский Володимир Василиевич. Вся семья с дедов Козаки. Я польский офицер, в пенсии. Ниже мой сын, в оцалевшей, оригинальной черкеске. Привет из Варшавы Володимир РЫЦЕРСКИЙ -- Włodzimierz Jakub RYCERSKI Liczba załączników: 2 — Pobierz wszystkie załączniki Pokaż wszystkie obrazy IMG_0116.JPG 1835 KB Wyświetl Pobierz IMG_011

Юрген: Кстати, несколько лет назад под Минском добыл одну симпатичную ложку с вензелем на аверсе - U 27 (уланского полка 27), а на реверсе данные владельца - "J. Wyganowski 1920"

Юрген: Кстати, несколько лет назад под Минском добыл одну симпатичную ложку с вензелем на аверсе - U 27 (уланского полка 27), а на реверсе данные владельца - "J. Wyganowski 1920"

Arslan: http://www.10pul.idl.pl/images/photoalbum2/album_1/obraz005_t2.jpg http://www.10pul.idl.pl/images/photoalbum2/album_1/obraz002_t2.jpg http://www.10pul.idl.pl/images/photoalbum2/album_2/sw_pilkowe_1925_t2.jpg

69: Я ища в интернете нашёл следующие информации касающееся Хусэйна Данагуева. Особенно ценная информация о причине смерти, месту его попрятания и месту расположения могилы. Проше прочитать этот текст: ИЗ КАВКАЗСКОЙ ЗЕМЛИ В ПОЛЬСКИЙ Ч. 1. Я ниже помещаю в двух частях текст, который господин Аркадий Пётровски прислал мне в прошлой неделе. Статья господина Ковчег показалась в последнем „Татарском Обзоре”. По-моему это очень интересная история, которой я очень горячо всем поручаю: „Я в первый раз столкнулся с этим видом на интернетовой стороне посвящённой традиции 10 Полка Улан Литовских (хттп://ввв.10пуль.идль.пль/вевпагэ.пхп?пагэ_ид = 5). На нескольких фотографиях, среди офицеров и улан 10 ПУЛь, виднеется вид, старшего, более бородатого мужчины. Его наряд другой чем остальных видов. Хуссэйн Данагуев, были солдат одного из полков Дикой Дивизии (1), на голове имеет папахэн а вместо мундира цзэркиэскê-национальный наряд кавказских горцев. Прикаченные на стороне анекдоты описывающие дежурство Черкеса в польской армии, вызвали, что этот вид меня заинтриговал. Результатом далёкий поисков было нахождение очерка, перепечатку которого помещаю ниже (Оригинал: Михаил Ромашкевич, Диэдушка, Рефлектор, 1934, номер 24, стр. 5-6, Подляская Интернетовая Библиотека). Чтение статьи ещё больше усилило моё увлечение. Он кличет вопросов осталось без ответа. Где похоронен вахмистр? Живёт Ли Его семья в далёком Дагестане? Как пробегало дежурство в польской армии? Благодарности помощи Алего Вороновича, Татарина, жителя Минская, изобразило мне отыскаться место отдыха Хуссэйна Данагуева. В северной, старой части мизару в Осмолове (2), среди над тремястами инвентаризованными могилами (3), в соседстве могил Елены Александрович и Яна (Ивана) Мижи Булата Александровича, находится могила сына кавказской земли. Причиной смерти был рак желудка. О болезни вахмистра он информировал анонимный автор, житель межвоенного Дубна. Его заметку представляющую нашего героя поместили в журнале Горцы Кавказа (4), в рубрике Голос наших читателей. Свои последние моменты жизни провёл Черкес в имущества наследника несьвескего и клецкего, Альбрэхта Радивилла – друга из периода борьб с большевиками. Очередным, точащим меня, вопросом остальной вопрос семьи Диэдушки в Дагестане. Много времени прошло перед тем как я развязал эту загадку. После раз очередной полезный оказался интернет. На одном из много исторических форума, я нашёл запись человек, которая искала информации о двоюродном брате своего прадедушки, добровольце служащем в Дикой Дивизии, умершем в Польше. Это не мог быть случай. Электронный обмен информации подтвердил родство. Он восстанавливающим происходит своей семьи оказался живущий в столицы Дагестана, Махачкале, Господин Хаджи Мурад Доного. Историк, автор книг и публикации, приближающих историю Дагестана. По мнением автора, для дополнения военной карты в биографии Хуссэйна Данагуева, необходимый запрос в запасах Центрального Военного Архива.” „(1) Неформальное название добровольно Кавказской Туземной Конной Дивизии, сформированной 23 августа 1914 г . Ей начальником штаба был литовский Татарин, полковник Якуб Юзэфович. (2) Переведённая в 1992 года инвентаризация проявила 338 могил. Первоначально, в КсИКс века, в Осмолове существовало маленькое кладбище положенное в деревне. Его остаток, камни без надписей, удалены в летах 80. В первой лове КсИКс века, благодаря пожертвованию Корыцких, в расстаяние 1,5 километра на полуденного – запад от деревни, заложили новый мизар. Шире см . Анджей Дрозд, Марэк М. Дякан, Тадеуш Майда, Мечети и цмантаже польско-литовских Татаринов, Варшава 1999, стр. 61-62. (3) По имеющихся автором: Шемы мизару в Осмолове и Списка могил на мизаже в Осмолове , это могила номер 6. Хуссэин Данагуев умер 28.05.1933 года. Оба документы отркыть автору Ала Воронович.

69: Я добавляю ещё фотографию Хусэйна Данагуева сделанной под конец жизни во времени пребывания у князя Радивила в Несьвежу. http://pics.qip.ru/002DCT-202JsZ8/

donogo: Да, история принимает интересный оборот.

полная версия страницы